Жена штукатурит на даче бассейн. Закончился песок. Поехали в карьер. Там рядом. Ну я вам уже рассказывал.

Опасался, что могут нагнать. Вообще-то карьер вроде как ничейный. Но у нас же, сами знаете, ловких валом. Вот столько раз ездили на левый берег купаться, а когда не сезон, так просто погулять. И прошлым летом поначалу то место было «всехнее». Но приезжаем в августе — забор, ворота, «Въезд на пляж платный». Ага, щас. Дон — он ведь длинный. Заборов не хватит.

Вот и с карьером. Хотя, собственно, какой это карьер? Овраг. Просто на песчаном… ну на месторождении песка, если по-умному. Раньше народ с округи, как занадобится цемент разбавить… А прошлым летом спускаюсь — о как! Экскаватор, самосвалы колею набили, какой-то тип в тенёк Ниву загнал. Сидит, пальцы загибает: раз Камаз, два Камаз, три Камаз… Правда, на меня ноль внимания.

Ну вот. Спускаемся в этот раз. А карьера-то и нет. Ну в смысле, овраг остался — куда он денется. А весь песок землёй засыпан. Склоны обвалились после дождя. Лишь кое-где проглядывают слоистые, от терракотового до совершенно белого, куски песчаной жилы.

Но нам, разумеется, песка хватило. И Соломону тоже. Подошёл к луже, лизнул воду — годится. Бултых! А как на берег выскочил, давай валяться. Ну весь, весь в песке.

Вот вам панорамы (по 2-3 Мб), чтоб разглядеть пейзаж в подробностях. Обрывистые склоны изрыты  гнёздами… Нет, это не ласточки. Крупнее. С длинными клювами, со стреловидной формой крыла (это я когда-то по воскресеньям между «Будильником» и «Утренней почтой» смотрел «Служу Советскому Союзу», там и поднатаскался). Красивые. Коричневые с сине-зелёным отливом. Всезнающая тёща по моему описанию определила: «Это щур». 

Обожаю нашего перчика. Такой невозмутимый, полон достоинства. Нет, хвоста он для нас не жалеет. Но чтоб проситься на руки или лезть целоваться — никогда. Максимум, подденет твою руку носом, дескать, ещё пузико. И шейку. От избытка чувств подхватишь его, прижмёшь. И Соломонстер засопит, ничем другим не показывая своего блаженства. Так ещё и вид недовольный. Типа. опять эти телячьи нежности.

Вот и бассетик был таким же Разрешал себя любить. И я такой. В душЕ — облизал бы с головы до ног. А вот вслух — как собака: понимаю, а сказать не могу. Хотя, вру. Уже могу. Теперь у нас снова появился тот, кому достаются все мои сэкономленные по жизни «люблю»