Старое кладбище

Это уже не чернеющие скорбью свежие холмики. Здесь всё перемоглось, утихло. Кажется, что поросшие травой могилки покинули некогда строгие ряды и выбрали местечки потенистей. Старое кладбище — это память. А, в конце концов, и забытьё. Что, думается, вполне нормально. Ну дети, ну внуки… Те, кто действительно помнят. А правнукам и так будет куда пасочку на Красную горку отнести. Вечная память — это государственный уровень.
683232_kladbische830 (700x525, 300Kb)

Дедушка Лёня и бабушка Шура позвали нас приснившись. Поехали, как обычно, вчетвером. Сестра по традиции наводила порядок внутри оградки, папа снаружи. На маме у нас поминальный перекус. Ну а я выношу ветки и траву к дороге на мусорную кучу.

Два-три раза туда-сюда петлял между давно знакомых могил. Перечитывал фамилии, скорбные обращения… Чужой боли не чувствуется. Вокруг разлито умиротворение. Здесь всё уже в далёком прошлом. В 1983-м. (Это дедушки нет уже 30(!) лет.) А через 19 лет они с бабушкой снова вместе.

С первой же охапкой выдернутой папой травы чуть не схватил соловьиное гнёздышко. Вернётся ли мамаша на кладку? Соловьи очень осторожны. Заливается вроде бы рядом. Но попробуй углядеть.

683232_doch400 (400x300, 73Kb) 683232_volna400 (400x300, 61Kb) 683232_gnezdo_solovya400 (400x300, 75Kb)

В этот раз не было обычных маминых воспоминаний. Говорили о живых. Ольга, внучка дедушкиного племянника — о! так она, хоть и старше, получается мне не сестра, а племянница? — таки вырастила генеалогическое древо. Даже запросы куда-то посылала. Не ждали от неё такой дотошности. Думали, баловство. А вот поди ж ты. Трёх дочерей одна вырастила.

До сих пор, хоть слегка да золотятся буковки на дедушкином памятнике, подкрашенные мной сто лет назад. Бабушка попросила. Сосед Женька, тогда ещё художник (теперь риэлтор), дал мне какой-то крепкий лак для наружных работ и бронзовую пудру. И кисточку беличью дал. Нормально получилось. Родители намекают, что пора бы и освежить. И ради ремонта скамейки ещё в прошлом году собирались приехать. Замеряли. прикидывали… Оградка пока ничего так. Мы с папой стойкой краской покрасили.

К бабе Тане (бабушкина сводная сестра) заезжать не стали. Однажды едва-едва отыскали её могилку. С тех пор и «некогда». Вот оно — забвение. Сын-то её Павлик уже тоже в земле. Дочь Женя схоронена в Ленинграде. Медовая Евгения Поликарповна. Блокадница. И её дочки Эллы нет. Муж Эллы Николай где-то затерялся. Их дочку (правнучку бабы Тани) Иру мама как-то случайно видела.

БЕлашева Татьяна Георгиевна. Хорошая бабуся была. Простая и добрая. Жила на Фрунзе, возле аэропорта. В частном домишке. В одном дворе с сыном Павликом. Не забывала свою сводную сестру (нашу бабушку, у них папа общий). Приходила почаёвничать, поболтать. Помню, как рассказывала про своего мужа, здоровенного кузнеца Поликарпа. Баба Таня была миниатюрной. И муж носил её на руках. А ещё помню, как баба Таня рифмовала про меня: «Олег — хороший человек». Не по поводу, а просто так. Наверное, рифма нравилась. 

На выезде с кладбища помахали однокласснику Эдику. Его памятник виден прямо с дороги. А с другой стороны крематорий. Мама в очередной раз попросила: «Меня вот тут сожгите». Дескать, чтоб потом нам не заморачиваться с травой да покраской оградки. Ну и чтоб затрат поменьше. Мама любит, когда экономно получается. Сестра дополнила: «Сожгите и пепел развейте на Гангом». Маме предложение понравилось.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован.