Над кроватью дедушки Лёни висела его фотография. Молодой, строгий, шевелюра… Над бабушкиной кроватью они на фото вместе. Лёня бритый под кепкой. А Шура такая симпатичная.
А на стене в зале висели часы с маятником. До сих пор люблю засыпать, когда тикают часы. Да хоть какие. Лишь бы тик-так, тик-так, тик-так… Так спокойнее. Как будто рядом сидит кто-то близкий. Сидит и стережёт твой покой.
Часы заводил дедушка Лёня. Раз в неделю становился на стул, откидывал два крючочка на дверце. Вынимал из металлической петельки ключ. И делал ровно двенадцать поворотов. Не оборотов на 360 градусов. А поворотов. Ну насколько можно повернуть кисть слева направо.
Маленьким я даже не просил, чтоб мне позволили завести часы. Наверное, разрешили бы попробовать. Но не просил. Понимал, как это ответственно. А когда вырос, мне уже не так уж и хотелось. Когда дедушки не стало, делал это по бабушкиной просьбе. Она могла и сама. Но как бы передала мне дедушкино право. Выбрала меня.
Теперь часы тикают дома у моей сестры. Когда просят присмотреть за живностью на время отъезда, я снова их завожу. Ровно двенадцать поворотов ключа.