Люблю отпуск уже за одно то, что можно не бриться. А если ещё и наполнить его смыслом…

Наполнили. Разом нескольких зайцев укокошили. Сына проведали, дочку ему привезли. Опять же море… Прикидывал: последний раз я видел Чёрное море лет двадцать назад. И что интересно, здесь же в Новороссийске. Спасибо, монетка.

А вообще с Новороссийском я знаком ещё со школьной поры. Несколько раз отдыхали здесь с родителями. У приятелей наших приятелей дом в Мысхако. Или это «рядом с Мысхако». На табличке автобуса, возившего нас от рынка, значилось: «Винсовхоз». А между собой мы и вовсе называли это место Малой землёй. Прямо по задворкам дома приятелей наших приятелей карабкалась по склону бетонная лестница. А по лестнице одна за одной брели экскурсии к штабу 8-й гвардейской стрелковой бригады (землянка Брежнева). Забора с той стороны двора не было. И получалось, что его осмотр — как бы тоже часть экскурсии.

Рядом с домом валялась приличных размеров ржавая авиабомба. Разряженная конечно. В смысле, просто без взрывателя. Я внутренне шугался, когда хозяйские пацаны на публику шарахали бомбой о камни. Это они её с Колдун-горы притащили. Там этого добра навалом. Поэтому у местных пацанов какого только не было «богатства»! Гильзы всех калибров, капсюли, порох (со мной поделились, домой увёз). И ещё сам нашёл в море немецкий патрон от винтовки. С двумя жёлтыми полосками на пуле. Выковыривал и боялся: хорошо, если зажигательная. А вдруг какая-нибудь отравленная? Фашисты ж…

Что ещё… Ездили в Новороссийск, в тир. Стреляли из мелкашки. Купишь пять патронов, выстрелишь один. Остальные заначишь и достреляешь из самопала по банкам где-нибудь в куширях Колдун-горы.

Совхозный виноград тырили. Тот, что на вино, тот охранялся слабо. А вот за вкуснющим Кардиналом ныряли с большим риском. Я так и не решился.

Рыбу ловили. Крючок из швейной иголки. Нагреешь на спичках, согнёшь. Вместо лески суровая нитка. Грузило ещё нужно. Наживка — морские блохи. Булыган перевернёшь и успевай схватить. Нитку намотаешь на палец и крючок в воду, между камней. Без поплавка. Просто жди, когда дёрнет. Буквально под каждым камнем или бычок, или собака (рыбка такая, несъедобная).

Однажды шли по берегу. А какой-то мудак чуть постарше направил на нас взведённое подводное ружьё. Трезубец шагах в пяти — жуть такая. Как хотелось быстрее зайти за скалу. Но марку удержали, шагу никто не прибавил.

Ну конечно же разузнал дорогу и проведал «Малую землю». Показал Соне «Взрыв» — памятник, сваренный из снарядов и осколков. По памяти и по лестнице к землянке Брежнева отыскал дом, где останавливались. Никого тревожить не стал. Просто поглазел на дом, сфоткал (родителям покажу). Да и зашагал вниз по крутой улочке. по которой когда-то пронёсся на велике с соскочившей цепью и врубился в забор.

   Теперь на машине к морю не подъехать. Шлагбаум, крутые дома дошли до самого берега. Да и самого-то берега осталось полоска метров десять шириной. Влево, к пограничной заставе, ни души. Вправо, далеко, почти возле обрывающейся в воду Колдун-горы ну человека три-четыре. С этого обрыва я когда-то запузырил вниз миномётную мину. С большой надеждой, мол, вдруг хоть и без взрывателя, а взорвётся. Не взорвалась.

Во, как обычно развспоминался. А хотел же просто сообщить, дескать, вернулся. Вдруг переживаете: куда пропал? Фотки и «пара слов» о поездке чуть позже. Соломону лучше. Пока ещё не ходит. Но никаких памперсов давно уже не нужно. Во время массажа иногда пытается выдернуть лапы из рук. (Он не любит «дай лапку».) Изредка машет мне хвостиком. И на пляже ему одна шавочка очень понравилась, тоже закрутил. А однажды каким-то образом вскочил, типа вязать доброго спаниеля. Пусть мальчика, пусть не с той стороны. Но выбирать пока не приходится. Главное, что Соломка приободрился. А вместе с ним и мы.

P.S. Неожиданно оказалось, что ни разу не одёванная мной борода уже сплошь седая. Вспомнился стишок, что рассказывал дедушка Лёня.
Рыжий красного спросил:
— Чем ты бороду красИл?
— Я не краской, Не замазкой —
Я на солнышке лежал,
Кверху бороду держал.